– Деньги, деньги, деньги! – глумливо захохотал внутренний голос.

Наверняка девчонка повелась на деньги. Настроение становилось всё гаже и гаже. И к назначенному часу я вопреки тому, что собирался произвести благоприятное впечатление и выставить себя в самом лучшем свете, попёрся на площадь в привычном облачении. Просторная холщовая рубаха, тёмно-серые штаны и сапоги до самого колена, просторный плащ и неизменная шляпа. Непривычно было чувствовать гладкую кожу там, где обычно были бакенбарды, и только. А в целом я всё тот же Охотник, угрюмый и жутко раздражительный. И пошли они все!..

На улицах вечернего Вольфаха было людно. Наверняка жители немного охреневали оттого, что в сонном городишке в последнее время неспокойно. Шокирующее убийство бабки Аманды, вслед за ним – приезд её внучки, заставивший всех всколыхнуться, и вот сейчас – очередное празднество, не привязанное к какой-либо из дат. На центральной площади – не протолкнуться. Куча народу от мала до велика, треньканье музыкальных инструментов, наспех сколоченные подмостки. То тут, то там местные умельцы развлекали зевак, как только могли: утлый театр куколок из тех, что надевались на пальцы, кто-то жонглировал продолговатыми кеглями…

Ароматы жареного мяса разносились далеко по всей площади. Мясник не соврал и мясо получилось отменным, от одного запаха брюхо начинало голодно урчать. Дешёвое вино и мутный самогон лились рекой…

Так. Всюду знакомые рожи. Я приметил даже Андерса, с опухшим посиневшим лицом. А где же сама красотка со своим толстым дружком и богатеньким хахалем?.. Пошёл в ту сторону, где толпилось больше всего мужиков, и не прогадал: Аманда была там. На мгновение я застыл: до того красиво она смотрелась в тёмно-сером, почти чёрном платье. Тонкая талия была перетянута широким красным поясом, а на плечи накинут роскошный алый плащ, подбитый мехом. Сегодня красотка вновь уложила светлые волосы в нечто замысловатое, открыв свою прелестную шейку и аккуратные раковины ушек.

Рядом с ней отирался толстяк, расфуфыренный донельзя и выполняющий роль кого-то вроде слуги. Потому что он держал в руках её бокал с вином и то и дело поправлял плащ, лёгший не столь изящно, как того хотелось бы, после очередного неуловимого движения. Чуть поодаль унылой белой кляксой застыл герцог. Лицо было искажено му?кой, словно он страдал запором. Хотя… В его-то возрасте, вполне может быть…

Я покрутился во всех местах, залил в себя несколько бокалов дрянного пойла. Хотелось бы упиться и выкинуть что-нибудь этакое, но алкоголь, как назло, не пьянил. Такое частенько бывало перед… Нет. Я мотнул головой. Ещё рано…

Аманда звонко хохотала над шутками своего приятеля. Кажется, что они понимали друг друга с полуслова. А герцог выглядел недовольным. Конечно, его смущало здесь всё. Наверняка для него даже сам воздух Вольфаха был неприятен.

Зазвучала весёлая разухабистая музыка и первые пары осторожно и немного стеснительно начали отплясывать. За первыми смельчаками потянулись ещё и ещё пары, и вскоре добрая четверть собравшихся колыхалась под дребезжание музыкальных инструментов. Я протолкнулся через толпу к Аманде.

– Моё почтение, красотка. Не желаешь сплясать?

Как по мне, так сейчас я – сама вежливость. Вежливее некуда. Но красавица лишь скользнула по мне равнодушным взглядом и отвернулась:

– Не танцую на потеху публике.

– Да неужели? А как же объявление, гласящее, что ты спляшешь, если вдруг поймают оборотня?.. Ходят слухи, что спляшешь наедине, без лишних глаз…

– Именно поэтому я не и танцую сейчас, – улыбнулась Аманда, – когда есть чем раззадорить народ, зачем растрачивать это впустую? А теперь будь так добр, отойди, ты мешаешь мне смотреть.

С этими словами Аманда сдвинулась вбок и принялась смотреть представление, делая вид, что меня не существует. Заносчивая сука. Я рассмеялся и, засунув руки в карманы, развернулся. Медленно пошёл вдоль собравшихся, насвистывая незатейливую мелодию. Внутри клокотала ярость…

А тем временем некоторые горожане, напившись дурного пойла, принялись вспоминать славную историю Вольфаха. Кто-то сказал одно слово, второй подхватил его. И вскоре уже горожане наперебой рассказывали друг другу истории об оборотнях, державших ранее в страхе всю округу. Кто-то вспомнил, что именно в ноябре было покончено с последним волком-перекидышем. Желание похвастаться и затуманенный парами алкоголя разум – та ещё сладкая парочка. Один из идиотов принёс волчью шкуру и набросил её на себя, изображая волка. Второй идиот принялся изображать охоту на оборотня… Лучше бы они потешались над чем-нибудь другим, стадо кретинов. Я перевёл взгляд на Аманду. Она стояла без тени улыбки на лице, чуть нахмурив хорошенький лобик. Происходящее ей не нравилось и напоминало о смерти бабули.

Идиоты… Ещё раз пронеслось в моей голове. Было бы очень здорово, если бы сейчас на самом деле появился волк и перегрыз парочку глоток или как минимум напугал придурков до усрачки.

Несколько недоумков взялись изображать охоту на оборотня. Один парень в волчьей шкуре сидит на четвереньках и воет якобы на луну, делает вид, что вычёсывает блох и елозит задом по земле. Второй ходит с толстой палкой-ружьём и делает вид, что не может попасть в цель. Толпа вокруг этого представления довольно визжит, аж слёзы брызжут с глаз от смеха.

Во всём этом мне чудится мерзкая насмешка. Словно сейчас все собравшиеся открыто плюют мне в лицо и пляшут на бабусиных костях. А ещё мне кажется очень глупым смеяться вот так над оборотнями, потому что в трезвом виде ни один из местных смельчаков не сделал бы и шагу в сторону леса в одиночку. Мне хочется только одного, чтобы это всё поскорее закончилось. Не только дурной фестиваль, но и история с бабусиной смертью.

Кстати, где тот, кто затеял светопреставление в Вольфахе? Где, чёрт его побери, сам Охотник?! Совсем недавно он отирался рядом с невозмутимым видом. Сбрил свои уродские бакенбарды и сразу помолодел лет на пять. И нет, я не пялилась на него пристально, но даже одного взгляда, брошенного вскользь, хватило, чтобы в очередной раз поймать себя на мысли, насколько он хорош собой. А уж местные красотки с него и вовсе глаз не сводят. И если бы не его некоторая одичалость вкупе с эксцентричностью, на каждом широком плече Рикардо сейчас висело бы по две девицы.

Я верчу головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать Рика, но его примечательной шляпы не видно в толпе собравшихся. Неужели ушёл? Разочарование стылым ветерком касается щёк и кажется, что сразу стало намного холоднее, чем было. А тут ещё Манфред не даёт продохнуть. Он балагурит, как заправский шут, то и дело вставляя между шуточками фразочки о возвращении в Аугсбург. Якобы просто так, но меня не проведёшь.

– Я тебя не первый год знаю. Можешь не пытаться переубедить меня, Фредди…

– Не называй меня так, пожалуйста, – морщится толстячок, – так меня звала вторая жена моего папаши. Мерзкая особа. А самое интересное, что за этим обращением всегда следовала какая-нибудь пакость вроде порки или оплеухи!..